Российская империя, Москва,
После четвёртого акта, публика степенно, как и подобало людям серьёзным и солидным начала расходиться, по клубам и ресторанам, а особо нетерпеливые парочки уже поехали по любовным гнёздышкам.
Наталья как ей казалось, неслышно просочилась в ложу где сидел Николай, но подсев ближе, и протянув руку, сразу была словно птичка поймана крепкой мужской рукой, и так и просидела весь четвёртый акт, не глядя на сцену, а просто млея от легкого поглаживания чуткими пальцами.
Желая продлить вечер, она потащила Николая в новый ресторан Кюбе, с роскошным видом на Ботанический Сад, и Николай, никогда не споривший по пустякам, с улыбкой усадил даму на переднее сиденье, и рыкнув мотором Орёл, мягко выкатился со стоянки Большого Театра.
Он и думать забыл про девчонку, которую вытащил из-под машины. Между тем Аня Сергеева, девица без документов, семи лет, оказавшаяся без попечения родителей, фактически на улице, и промышлявшая до сего времени мелкими кражами и попрошайничеством, о нём никак не могла забыть. Аня с мамой приехали в Москву, убегая от мужа, избивавшего и её и малышку, надеясь затеряться в огромном городе. Мама нашла работу продавщицей папирос, но торча с лотком на улице с утра до вечера, попала под дождь, простудилась, заболела и за три дня сгорела, словно спичка.
Хозяин квартиры тут же забыл, что ему было заплачено за два месяца, и пьяный, вломившись в комнату к ним ночью, предложил девочке такое, от чего, та сбежала с квартиры не успев забрать даже документы, и вот уже второй месяц жила фактически на улице.
Люди Нестора Махно нашли её в ночлежке и за денежку малую, подговорили участвовать в «деле», фактически определив её на убой, так как толкнув под машину и не надеялись на то, что водитель успеет среагировать и затормозить двухтонный лимузин, и девочку просто размазало бы по мостовой. Но повезло.
Когда машина казалось уже её раздавит, колёса остановились, хлопнула дверца, и крепкие руки вытащили девочку наверх, Аня поразилась тому как смотрит этот молодой мужчина. Безо всякой злости, а просто с укоризной.
Тогда ей конечно же не дали оговорённых денег, сунув от щедрот рубль, но и то, было неплохо. Могли просто прирезать как ненужного свидетеля.
Что собирались сделать с мужчиной бандиты, Аня не знала, но догадывалась что ничего хорошего и старательно гнала от себя мысли об этом.
Зато ей хватило на тарелку супа, сорок копеек она отложила на оплату ещё одной ночи в ночлежке, а на остаток планировала позавтракать вчерашним супом в дешёвом трактире.
Но увидев на улице знакомую машину, остановилась словно вкопанная. Вся её жизнь бессмысленная и бесполезная, промелькнула словно вспышка перед глазами, контрастируя с этой, сытой и красивой жизнью. И она ясно и чётко поняла, что просто не хочет больше жить. Совсем. Никак. Не хочет побоев, голода, сальных взглядов, и потных рук. Не хочет вообще ничего. А поняв, успокоилась и чётко подгадав момент, шагнула под блестящий белой краской капот.
Будучи в слегка взвинченном состоянии Николай отследил изменение в положении человека, стоявшего у обочины, и когда тело стало заваливаться под колёса, мгновенно вывернул руль влево, и до пола вдавил педаль тормоза.
— Так, и кто тут у нас на этот раз? — Николай вышел из машины, и нагнувшись к переднему бамперу подал руку в белой перчатке девице в каких-то обносках скрючившуюся внизу. — Ба! Знакомые всё лица! — Воскликнул Николай немного куражась. — Но что-то я не вижу ваших друзей барышня. Ах, да, они же все в тюрьме. Но может кто-то ещё? — Он игриво оглянулся, но не увидев никого, уже серьёзно посмотрел на девочку, окинув с головы до ног. И что-то себе кивнув, за руку подвёл её к машине, усадил на заднее сиденье, захлопнул дверцу, сел сам, и давая машине ход, жестко бросил.
— Рассказывай.
Десяти минут пока лимузин неспешно катил по московским улицам хватило на всю немудрёную биографию, и то что брезжило перед Николаем неясной мыслью, встало чётким планом.
Он остановил машину, и склонившись через спинку сиденья повернулся к девочке.
— Значит так. Могу дать денег за беспокойство. Много дать. Могу отвезти в полицию, откуда ты поступишь на содержание государства. Жизнь будет небогатая, но голодать и носить тряпьё не будешь. Ну и третий вариант — я устрою твою жизнь по своему разумению. Выбор за тобой.
Мысли Анны кружились в голове вспугнутыми птицами, но как ни странно решение ей помогла принять Наталья, смотревшая на её спасителя такими влюблёнными глазами, что только одно это решило все колебания девочки.
— Положусь на вас, сударь.
— Правильное решение. — Николай негромко рассмеялся. — Где вы жили с мамой, помнишь?
— В Дегтярном переулке, Это возле…
— Да, я знаю, возле Малой Дмитровки. — Ответил Николай и прибавил ходу. Время уже было позднее, а успеть нужно было много.
К доходному дому, где снимали квартиру мама с девочкой подъехали через полчаса, и оставив Аню в машине, Николай пошёл к распорядителю дома.
— Не отдаст. — Аня которая поняла, что её благодетель пошёл за документами, покачала головой. — Этот Фрол Алексевич, настоящий бандит. — Ни за что не отдаст.
В ответ Наталья звонко, словно серебряный колокольчик рассмеялась.
— Бандит! Да ну! Быть того не может.
Но через пару минут над всем кварталом раздался такой страшный вой, от которого и бывалые урки поёжились. Даже волк, попавший в капкан был бы пристыжен этим звуком, вырвавшимся как, казалось вовсе не из человеческой глотки, а изданный настоящим демоном. А секрет вокальных упражнений Фрола Алексеевича, был в том, что он неправильно оценил обстановку, сделал ложные выводы, и не придумал ничего лучше, чем начать угрожать Николаю и махать руками. Ну а через пять секунд объективного времени, он страстно и от всей души жалел о содеянной глупости выводя сложную вокальную фразу, но его органам размножения было уже не помочь.
Николай бегло просмотрел документы, которые вынес ему один из помощников распорядителя домохозяйства, и что-то прикинув тронул машину.
Приехали они к дому Николая, и поднявшись на второй этаж, он сразу вызвал к себе пару горничных.
Девицы появились мгновенно словно ждали под дверью. Люди, работавшие у Николая, быстро отучались задавать вопросы, и поэтому на просьбу хозяина отреагировали лишь коротким кивком, что означало, «будет исполнено».
— Девчонку, помыть, накормить уложить спать. Завтра вызвать на дом парикмахера, доктора, портного. Переодеть в приличное платье, об исполнении доложить.
Назавтра, лишь проводив Наталью, Николай уехал на службу, а когда позвонил его мажордом Григорий Степанович Вольский, вернулся домой, и захватив девочку с собой, поехал для начала в Центральный Военный Госпиталь, где Аню тщательно осмотрели, и уверив в том, что она совершенно здорова, дали на сей счёт серьёзную справку и завели на неё карточку как на члена семьи военнослужащего.
А после этого, в неприметном двухэтажном доме скромный мужчина в чесучовом пиджаке, широко известный в узких кругах фальшивомонетчик, и специалист по подделке документов, давно трудившийся на благо Тайной Канцелярии, написал почерком покойной последнюю волю, согласно которой она на смертном одре передавала опеку над своей дочерью, дворянину князю Белоусову, Николаю Александровичу, паспорт номер, серия прилагается.
Потом был визит к адвокату, и вместе с ним в полицейское управление, где факт опеки был зафиксирован официально, и выписаны соответствующее документы.
Российская империя, Москва,
— Всё. — Николай, хлопнул толстой стопкой документов по ладони и внимательно посмотрел на Аню. — Теперь я твой опекун и перед нашим государством отвечаю за тебя. Теперь что бы ты не совершила, все вопросы будут ко мне. Прошу это учитывать если задумаешь что учудить. — Вдруг выражение его глаз изменилось, и внимательно посмотрев на девочку, он спросил.